Голос России в Лондоне 2012

Всё началось с простого карандаша. Карандаша, который рано или поздно попадается на глаза всякому ребёнку. Что с ним делать? Для начала взять в руки, поиграть, возможно, что-то изобразить. Я начал с рисования на полях книг из отцовской библиотеки, на подоконнике и на неброских обоях нашей квартиры… В школе учитель рисования и черчения каждый раз придумывал новые кружки: чеканки, резьбы по дереву, даже линогравюры. В начале группа набиралась большая, но к концу учебного года в классной комнате оставался только один ученик. Позже, в классе восьмом, учитель поставил мой первый натюрморт, состоящий из глиняного кувшина, воскового яблока-антоновки и выцветшего, когда-то голубого, полотенца. Он вручил мне ключи от кабинета и ушёл, молча прикрыв за собой дверь.

Всё, так или иначе изобразительное, всегда имело для меня значение. Окончил Художественно-техническое училище архитектурного профиля, получил хорошую практику, работая в архитектурной мастерской Государственного проектного института по проектированию объектов просвещения «Гипропрос», готовился поступать в МАрхИ. Меня призвали в армию — ещё два года рисования, черчения и картографии в промежутках между стрельбами и марш-бросками. По ночам оттачивал штрих для поступления в институт, набивал руку, рисуя гипсовые головы, которые специально привозили в воинскую часть друзья. Отслужив в Вооружённых силах СССР, устроился на работу в репроцентр Издательства «Правда». Ретушь, фотоконтакт, монтаж, сканирование и цветоделение музейных произведений для полиграфии. Но это всё рутина. Мне нестерпимо хотелось рисовать. Перемазанный маслом, пропахший растворителем и скипидаром, и всё же счастливый, возвращаясь с пленэров, продолжал искать и размышлять, куда и к чему приложить дальнейшие усилия. В чём может проявиться то, чему сознательно хотелось посвятить свою жизнь?

Всё происходит не случайно. Падение СССР, его окончательный развал, новые отношения и перспективы в изменившихся условиях, не исключающие иллюзорности, однако, непременно сулящие процветание. Первые компьютеры в стране, затем графические станции, умный софт и редактирование изображений. Живопись, рисунок, композиция, шрифты и каллиграфия, всё чему учился в мастерских ведущих московских художников, плюс полиграфическая база, приводят меня в графический дизайн. Долгое время работаю в дизайнерских конторах, затем фрилансером. Зарабатываю приличные деньги. И постепенно теряю смысл…

Всё изменяется молниеносно. Закончились 90-е, Россия с тем же энтузиазмом шагнула в нулевые, и вместе с ней, в самом начале века, я заглянул в храм. Спустя год получил благословение пойти учиться в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Поступил на богословский факультет. Оставил деятельность в рекламе и графическом дизайне. Помимо профильных исторических и теологических предметов, моим вниманием овладевали иконографические дисциплины: мозаика, иконопись, фрески. Труды Е.Трубецкого «Умозрение в красках», священника Павла Флоренского, в первую очередь «Иконостас», «Обратная перспектива», и «Православное богослужение как синтез искусств» протоиерея Сергия Булгакова наполняли видение новыми ощущениями. Византийская школа и русские традиции «Северного письма», вот что изменило моё сознание. Но лишь в теории. Брать снова в руки кисть я не решился.

Всё-таки я вернулся к изображению. Мне исполнилось сорок лет, и волею судеб в моих руках оказалась любительская фотокамера. К тому времени многочисленные путешествия и экспедиции паломнического и миссионерского толка напитали мои глаза. И я стал снимать. Жизнь в очередной раз изменила свои очертания. И снова обрела свой смысл. Стала вдохновлять на творческие искания и высказывания…

Всё, что я вкладываю в фотографию — есть история собственной жизни. Для меня фотография — это рассказ о моём опыте в изобразительном искусстве, о судьбах людей, встречающихся мне на пути, о стране, в которой я живу… И если хватит сил, или вдруг повезёт, о чём-то большем.